Наедине с самим собой Вникаю в пушкинское слово. Ц. Теучеж В мою жизнь пушкинские стихи вошли тогда, когда я со старшей сестрой побывала в знаменитом Пушкинском заповеднике, в живописных местах, воспетых поэтом и вдохновивших его на прекрасные стихи. Пушкинские Горы, Михайловское, Тригорское, Покровское – это чудесный, неповторимый мир, и пушкинская поэзия звучит здесь особенно светло и задушевно. Когда гуляешь по Михайловскому парку, вдыхаешь аромат цветущих лип в аллее Керн, смотришь с Тригорского холма на задумчивую, тихую Сороть, подходишь
Кажется, из-за деревьев появится легкая фигура поэта, зазвучит его удивительный голос: “Здесь все поэзия, все диво…” Вот я иду по лесной дороге в Михайловское. Ветер раскачивает верхушки высоких (в наших местах такие не растут) сосен, а внизу тихо-тихо… И губы шепчут: “В их сенях ветра шум…” Поднимаюсь на один из бесчисленных холмов, затем спускаюсь в ложбинку – и панорама сразу меняется. А при виде знаменитого дуба в Тригорском сразу вспоминается: “У лукоморья дуб зеленый…” Моя душа
Поражает как будто бы простой, естественный, но незабываемый факт. Призывая в юности: Мой друг! Отчизне посвятим Души прекрасные порывы! – поэт ни разу не изменил этой клятве. Пушкину дано было удивительное чувство красоты, “перед святыней” которой он преклонялся, которую обожествлял.
Ну как мог простой смертный человек так сказать о встрече с любимой: Я помню чудное мгновенье: Передо мной явилась ты, Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты. Я не могу найти подходящих, а точнее, достойных слов, чтобы рассказать, каким открытием и потрясением стало для меня стихотворение “Я вас любил…” Сказать, что любовь пушкинского лирического героя светла и бескорыстна, что чувство его глубоко человечно и прекрасно – значит ничего не сказать. Это поистине святая любовь: Я вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам Бог Любимой быть другим. Нет, тут ничего не надо объяснять – просто надо учиться так думать и так чувствовать. А как умел Пушкин дружить!
Наверное, не только русская, но и мировая литература не знает поэта, которого бы так вдохновляло сознание, что у него есть настоящие друзья, союз с которыми, “как душа неразделим и вечен”. Как, должно быть, обрадовался И. И. Пущин уже первым строкам поэтического послания своего друга, тайно посланного в далекую Сибирь: Мой первый друг, Мой друг бесценный… Один-единственный эпитет, но как много им сказано! “Струн вещих пламенные звуки” пробудили в узниках надежду, веру в то, что ни их великий подвиг, ни “скорбный труд”, ни “дум высокое стремленье” не будут забыты.
Когда Пушкин писал: Любовь и дружество до вас Дойдут сквозь мрачные затворы, Он выражал чувства лучших людей России. И ссыльные декабристы, понимая это, были особенно тронуты искренним желанием друга поддержать их. Уроки доброты и высокой нравственности, уроки неповторимой красоты человеческих чувств и просто минуты, часы наслаждения чудом поэзии – вот что дал мне Пушкин.
В стихотворении “Вновь я посетил…”, написанном в Михайловском уже зрелым, тридцатишестилетним поэтом, он, обращаясь к “зеленой семье” юных сосенок, как будто дружески приветствует нас: “Здравствуй, племя младое, незнакомое”. И сердце вновь горит и любит – оттого. Что не любить оно не может.
(2 votes, average: 4.00 out of 5)