“Крысолов” – первая поэма Цветаевой, написанная в эмиграции, в Праге. Это пророчество о судьбах русской революции, романтический период которой закончился и начался мертвенный, бюрократический, диктаторский. Это приговор любой утопии о возможности народного торжества, народной власти. Это же издевка над разговорами о революционности масс, в основе бунта которых всегда лежат самые низменные мотивы – социальная зависть и жажда обогащения. Поэма Цветаевой чрезвычайно многопланова. “Крысолов” потому и стал одним из вечных,
Крысолов – и спаситель, и убийца, жестоко мстящий городу за обман. Горожане – и жертвы, и подлые обманщики, и снова жертвы. Музыка не только губит крыс, но и дарит им в гибели последнюю возможность обрести достоинство, возвышает их, сманивает чем-то прекрасным и уж во всяком случае несъедобным. Легенда о крысолове впервые появилась в литературной обработке в “Хронике времен Карла IX” Мериме.
До этого она существовала в нескольких фольклорных вариантах. Фабула ее проста: в немецком городе Гаммельне
В отдельных вариантах легенды люди, выходящие из горы, встречаются много после в окрестностях Гаммельна, они провели в горе десять лет и обладают тайными знаниями, но это уже варианты неканонические и к легенде прямого отношения не имеющие. Цветаева сохраняет эту фабулу, но придает персонажам особое значение, так что конфликт выглядит совсем не так, как в фольклорной первооснове. Крысолов у Цветаевой – символ музыки вообще, музыки торжествующей и ни от чего не зависящей.
Музыка амбивалентна. Она прекрасна, независимо от того, каковы убеждения художника и какова его личность. Потому, мстя горожанам, крысолов обижается не на то, что ему недоплатили, не от жадности уводит детей, а потому, что в его лице оскорблена музыка как таковая. Музыка равно убедительна для крыс, бюргеров, детей – для всех, кто не желает ее понимать, но волей-неволей вынужден подчиняться ее небесной гармонии. Художник с легкостью уводит за собой кого угодно, каждому посулив то, что ему желательно.
А крысам желательна романтика. Победивший пролетариат у Цветаевой довольно откровенно, с массой точных деталей изображен в виде отряда крыс, который захватил город и теперь не знает, что делать. Крысам скучно. “Господа, секрет: отвратителен красный цвет”.
Им надоедает собственная революционность, они зажирели и обрюзгли. “У меня заплывает глаз”, “У меня оплывает слог”, “У меня отвисает зад…” Они вспоминают себя отважными, зубастыми и мускулистыми, ненасытно-голодными борцами – и ностальгируют о том, что “в той стране, где шаги широки, назывались мы…”. Слово “большевики” встает в строку само собой, ибо “большак”, большая дорога, символ странствий, – ключевое слово в главе. Их-то и сманивает флейта: Индией, новым обещанием борьбы и завоеваний, странствием туда, где они стряхнут жир и вспомнят молодость (пророчица Цветаева не могла знать, что в головах некоторых кавалерийских вождей вызревал план освобождения Индии, чтобы не пропадал попусту боевой пыл красноармейцев после победы в гражданской войне). За этой романтической нотой, за обещанием странствий, борьбы и второй молодости крысы уходят в реку.
Но детей крысолов сманивает совсем другим, ибо он знает, чьи это дети. Это дети сонного, благонравного, обывательского, сплетничающего, жадного, убийственного Гаммельна, в котором ненавидят все непохожее, все живое, все новое. Таким видится Цветаевой мир современной Европы, но и – шире – любое человеческое сообщество, благополучное, долго не знавшее обновления и потрясения. Этот мир не в силах противостоять нашествию крыс и обречен… если только не вмешается музыка.
Дети этого мира могут пойти только за сугубо материальными, простыми, убогими посулами. И крысолов у Цветаевой сулит им “для девочек – перлы, для мальчиков – ловля их, с грецкий орех… И – тайна – для всех”. Но и тайна эта простая, детская, глупая: дешевая сказка с сусальным концом, с благоденствием в финале.
Мечты благовоспитанных мальчиков и девочек: не ходить в школу, не слушаться будильника! Всем – солдатики, всем – сласти! Почему дети идут за флейтой? “Потому что ВСЕ идут”.
И эта детская стадность, тоже по-своему крысиная, демонстрирует всю внутреннюю фальшь “детского” или “молодежного бунта”. А музыка – жестокая, торжествующая и всесильная – уходит себе дальше, губя и спасая.
VK. init({apiId: 2798153, onlyWidgets: true}); VK. Widgets. Comments(“vk_comments”, {limit: 20, width: “790”, attach: “*”});
(1 votes, average: 5.00 out of 5)