В гостиной знатного московского барина Павла Афанасьевича Фамусова встречаются два молодых человека. Они не знают друг друга, да и что общего может быть у только что возвратившегося из-за границы блестящего юноши-дворянина, воспитанного в этом доме, и скромного, угодливого секретаря хозяина? Оказывается, общее есть – это любовь к хозяйской дочери, Софье. Читатель и зритель знают больше, чем герои.
Мы видим горячность, нетерпение Чацкого, который “голову сломя” мчался к любимой девушке, слышим вкрадчивые, уклончивые объяснения Молчалина
Все ли средства для этого хороши? Вот тут и проверяется человек, раскрывается его истинная сущность. “Обманщица смеялась надо мною”, – воскликнул Чацкий после разговора с Молчалиным, убедившись, что человек “с такими чувствами, с такой душою” не может быть любим. Действительно, как может разумная Софья полюбить человека,
Враг рабства во всех его проявлениях, Чацкий бросается в бой не только против крепостнических взглядов, старых порядков, но и против нравственного убожества, раболепства, угодничества. И здесь его непримиримые противники – Фамусов, многочисленные представители московского барства и… Молчалин, который даже не считает нужным маскироваться, искренне полагая, что для достижения успеха хорошо все, в том числе самые низменные средства. Он самодоволен настолько, что осмеливается поучать Чацкого, делится с ним своей жизненной “мудростью”, основа которой – “угождать всем людям без изъятья”.
Самовлюбленный секретарь-хамелеон убежден, что два незаменимых таланта – умренность и аккуратность проложат ему путь к сердцу (и карману!) тех, от кого он зависит. Самоуверенность Молчалина доходит до того, что он решается высказать сочувствие своему противнику: “Вам не дались чины, по службе неуспех?” Чацкий вначале даже несколько растерялся, поэтому его ответ прозвучал не резко, а уклончиво: “Чины людьми даются, а люди могут обмануться”. А Молчалин продолжает наступление.
Его реплика “жалели вас” – кульминация диалога с Чацким, Этот секретаришка, оказывается, достаточно умен и язвителен, чтобы выбрать едкое, жалящее слово, особенно оскорбительное для сильного, гордого, непримиримого человека. Правда, лишь на мгновение осторожный Молчалин позволил себе раскрыться, а потом снова стал робким, угодливым, проявляя раболепие по отношению к Татьяне Юрьевне (Чацкий слыхал о ней, что “вздорная”), к Фоме Фомичу (по Чацкому, “пустейший человек из самых бестолковых”). Маска снова надежно скрыла истинное лицо, но мы понимаем: социально-психологического и нравственного противостояния, усиленного личной драмой Чацкого, не избежать, потому что противники – антагонисты во всем. Если Чацкий воплощает “век нынешний” с его требованием политической свободы для всех, с его уважением к человеческой личности, то Молчалин – порождение и защитник “века минувшего”, соединяющий в себе самые отвратительные черты этого века: оправдание крепостничества, лицемерие, ложь, презрение к людям, чинопочитание и угодничество.
Чацкий прекрасно понял это, потому и не сомневается, что его противник “дойдет до степеней известных, ведь нынче любят бессловесных”. Так в течение одного дня не только состоялось знакомство, но и определились противоположные, а поэтому непримиримые жизненные позиции двух молодых людей, один из которых вызывает наше горячее сочувствие и симпатии, а другой – презрение и гадливость. Их противостояние носит идейно-политический характер, потому что они отражают мировоззрение противоборствующих лагерей в общественно-политической жизни России 20-х годов XIX века и в то же время всегда происходящую борьбу порядочности и непорядочности, искренности и фальши, нравственности и безнравственности.
Эта борьба шла вчера, продолжается сегодня и будет идти завтра, и в ней единомышленник и союзник всех заслуживающих уважения людей – бессмертный Чацкий, а их противник – презренный Молчалин.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)