Вы также, маменьки, построже За дочерьми смотрите вслед; Держите прямо свой лорнет: Не то… не то избави, боже! Пушкин
Холодной осени порой, При непогоде дождевой, Когда лишь слышно визг ветров, Да крик ворон, да шум дерев, Когда вечернею порой Покроют тучи небо мглой,- В такой угрюмый, скучный час Тоска тревожит часто нас, И беспокойный ветра шум Наводит много грустных дум… В подобный вечер как-то раз Сошлися мы в досужный час Поговорить, похохотать И этим скуку разогнать. Наш разговор на этот раз Не на один продлился час: Мы речь вели то о былом, То о серьезном, то смешном, То о писателях иных – Бессмертных, средних и худых.
Один лишь Гоголя хвалил, Другому был Брамбеус мил, Иной жалел на этот раз, Что рано Лермонтов угас. Меж нами был старик седой, Но разговорчивый, живой. Он много нам пересказал, Что в жизни видел и встречал.
Я не забыл один рассказ… Я сохранил его для вас, Мои читательницы, вам Теперь его я передам. Как знать?
Быть может, мой рассказ Развеселит порою вас, Быть может, вы, наедине Его читая, обо мне Вспомянете; быть может, вас… Но полно! Слушайте рассказ. “Однажды ехал я зимой,- Рассказывал старик,- домой.
Живя в далекой стороне Лет восемь, стало скучно мне – И я задумал побывать В краю родном, чтобы обнять Старушку-мать, взглянуть на мой Старинный домик небольшой, Где протекло так много дней Беспечной юности моей… День погасал. Ямщик мой пел, И снег под санками скрипел, А кони быстрою стрелой Неслись дорогой столбовой.
И только мне подчас мелькнет Верста, иль снеговой намет, Иль одинокая верба Со стаей галок, иль изба, Где под окном старик сидел И равнодушно вдаль глядел. Вот, наконец, ямщик привез Меня на станцию. Мороз Был сильный. Я вскочил с саней, И в комнату вбежал скорей, Чтобы нагреться.
Здесь-то я, Сказать короче вам, друзья, Сдружился с старичком одним, Седым, как я, зато живым, Веселым, редким старичком… Сидели, помню, мы вдвоем И пили чай. Старик мой был Болтлив – не диво: он служил В гусарах, а гусар – беда!
Где явится, уж там всегда Проказ наделает! Смотри – Мать с дочерью как не хитри, А уж гусар возьмет свой вес. Да как не взять – он сущий бес!
Об этом славный анекдот Мне рассказал старик. И вот, Как помню я, так ныне вам Я на досуге передам.
У маменьки одной была Невеста-дочь. Она слыла Красавицей в кругу своем. И деревушка, где вдвоем Мамаша с дочерью жила, Веселый уголок была. Но, надобно заметить нам, В окружности стояли там Гусары – разбитной народ!
Бывало, редкий день пройдет, Чтобы гусар где не бывал, На вечере не танцевал. Да, славно, говорят, они Там провели былые дни! Однажды кто-то там давал, Так, знаете, от скуки, бал. И Верочка (так звали дочь) Воображала день и ночь, Как будет весело ей там.
И не было конца мечтам… И часто вспыхивал пожар На нежных щечках, лишь гусар Ей приходил порой на ум; И слышался ей бальный шум Во всем разгаре. И она, Каких-то тайных дум полна, Глядела в зеркало порой, Как бы любуяся собой…
И точно: Верочка была Очаровательно мила.
Давножеланный день настал. “Ну, друг мой, вечером на бал Мы едем,- говорила мать: – Я не люблю, ты знаешь, ждать, А потому ты соберись Завремя; да принарядись Приличненько, чтоб было нам С тобой не стыдно, шерчик, там!” – “Ах, милая maman! Всю ночь,- Целуя, говорила дочь,- Я думала, что как бы нам Получше показаться там!” – “Ну, то-то, шерчик, будь мила… Ты в институте ведь была!”
В приготовлениях на бал День незаметно пробежал. И вечером, часу в седьмом, Они поехали вдвоем На бал. Не буду говорить, Каков был бал: вам, может быть, Известней то; но дело в том, Что был там офицер Бельтом – Проказник первый, записной, К тому же молодец собой…
Он с Верочкой протанцевал Кадриль… Не раз ей ручку жал – И было видно по всему, Что Вера нравилась ему. А Верочка?. Сомненья нет!. На это я скажу в ответ.
Как Альнаскаров говорил: “Пришел, увидел, победил!” В мазурке наш герой Бельтом Пустился в разговор о том, Что весело в деревне жить, Что в ней отрадно так любить, Что жизнь тогда лишь хороша, Когда хоть раз была душа Согрета пламенем любви… Что грустно прожил дни свои, Что он встречал несчетно раз И голубых, и черных глаз, Но холодно на них смотрел И полюбить их не хотел; Что слышал множество речей, Но ни одной в душе своей На память он не сохранил… Но что теперь он полюбил Невыразимо, всей душой; Что он увидел пред собой Тот несравненный идеал, Которого давно искал, Что этот идеал – она!.
И молчалива, и бледна Сидела Вера перед ним, Речам внимая роковым…
Поутру мать спросила дочь: “Что, друг мой, как ты спала ночь?” “Ах, маменька, мне снился сон… Он был и страшен, и смешон… Вообразите… будто я Стою у светлого ручья В лесу каком-то… Надо мной Щебечет чижик… там – другой. А лес так страшен и угрюм…
Вдруг слышу я ужасный шум… Гляжу – заросшею тропой Бегут разбойники толпой. О чем-то спорят и кричат, Ножами длинными стучат… Я побежала, вслед за мной Они бегут… ах, боже мой!
Куда деваться?. В стороне Провалье страшное… и мне Было спасение одно – Отважно броситься на дно. Я бросилась… лечу… и вдруг Открылся предо мною луг, Зеленый, пестрый, весь в цветах… И я очнулась на руках Бельтома…
Непонятный страх Мгновенно мною овладел: Бельтом все в очи мне глядел, Я силюсь крикнуть – не могу, И, верьте, маменька, не лгу, Он вдруг меня поцеловал… Я вскрикнула – и сон пропал!” “То значит,- отвечала мать,- Тебе не надобно мечтать О том Бельтоме. Да, черт с ним! Поверь, мой друг, словам моим: Бельтом – ужасный ветрогон!” “Ах, маменька, напротив – он Так образован, ловок, мил, К тому ж вчера он говорил Так рассудительно.
Ему Здесь нет подобных по уму, Образованию… да он Совсем, совсем не ветрогон!” Заметно было, что она Была в Бельтома влюблена.
Прошло два месяца. Бельтом Однажды с Верочкой тайком В саду о чем-то говорил. (В то время он любим уж был). У бедной Верочки в глазах Блистали слезы, на щеках Румянца не было.
Она Была, как видно, смущена, А он так страстно целовал И речи тайные шептал. Однажды утром мать ждала Дочь чаю пить. Но та не шла. Мать сердится на дочь и ждет.
“Да что же Вера не идет?” Но люди говорят в ответ, Что барышни давно уж нет… “Да где ж она? Бегите в сад!” – “В саду искали”,- говорят.
“В беседке нет ли?” Но в ответ Ей говорили то же – нет! Поднялся в доме говор, шум, И много было толков, дум. Старик-садовник уверял, Что ровно в полночь он видал, Как что-то в белом через сад Бежало прямо на раскат… И думала сквозь слезы мать: “Не утонула ли?
Как знать?” Искали Верочку в реке, В саду, потом на чердаке, В лесу, и в роще, и везде – Но не нашли ее нигде… “О боже! – говорила мать.- Ужели в жизни испытать Одно мне горе суждено?” А Верочка давным-давно Неслась лихим четвериком, Болтая с милым женихом. 1846.